Российский экономический менталитет: истоки и противоречия
Расхожий афоризм: «как работаем, так и живем» — отнюдь не страдает логической противоречивостью. Причинно-следственная связь не нарушена: ясно, почему мы плохо живем. Но для нас важнее ответ на другой вопрос: почему же плохо работаем? А именно здесь коренятся причины того, что Россия, обладающая богатейшими природными и людскими ресурсами, хронически отстает от экономически развитых стран по уровню жизни населения. Истоки сложившегося положения, по-видимому, следует искать не только в специфике национальной экономики России, ее воспроизводственных и институциональных особенностях, но и в специфике самого отношения к труду как первой и главной потребности и обязанности человека, в нравственных стимулах, в экономическом менталитете российского человека.
Исторически российский экономический менталитет формировался в совершенно специфических, не свойственных другим странам условиях: крепостное право в России было отменено лишь в 1861 г. В это время страны Европы и Северной Америки давно шли по пути форсированного развития рыночной экономики. А в России помещик оставался собственником не только земли, но и самого крестьянина. Почти половина крестьянского населения страны (по переписи 1857 г., — 23 млн. человек) фактически находилась в положении рабов.
Постоянное отчуждение подавляющей части результатов труда крестьянина в собственность помещика и государства, его полная беззащитность перед произволом последних губительно отразились на трудовой мотивации крестьян — основной производительной силы российского общества. Гнет чиновников и дворян, отмечал В. Ключевский, отбивал «у простонародья всякую охоту приложить к чему-нибудь руки: угнетение духа, проистекшее от рабства, до такой степени омрачило всякий смысл крестьянина, что он перестал понимать собственную пользу и помышляет только о своем ежедневном СКУДНОМ пропитании».
Естественное нежелание трудиться на «дядю», неважно в каком конкретно качестве последний выступает: помещика-крепостника или государства-монополиста — не мешает русскому человеку проявлять удивительную жизненную силу, способность к самоотверженному труду, но лишь в случае, если его непос-редственные результаты принадлежат самому производителю. В условиях крепостного права и беспросветной барщины (четыре и более дня в неделю) русский крестьянин в оставшееся время умудрялся воспроизводить собственное крестьянское хозяйство, поддерживать свое существование, хотя и на очень низком уровне.
Эта традиция была с успехом продолжена и в советский период занятые основное время на «сельскохозяйственных фабриках зерна» — колхозах и совхозах, сельские жители нашли в себе силы и возможности, используя в личном хозяйстве всего лишь 0,4% земельной площади страны и около 2% основных фондов сельского хозяйства, производить 27% молока, 30% мяса и овощей, 59% картофеля.
Постоянная, выработанная столетиями привычка раздваиваться: труд на себя и труд на господина (государство) — и обусловила главную отличительную особенность российского экономического менталитета — его двойственный характер.
С одной стороны, направленность труда на себя и на свою семью (неважно, идет ли речь о личном хозяйстве, доме, квартире и т.п.) позволяет проявлять объективно заложенное в каждом нормальном человеке от природы и передаваемое из поколения в поколение отношение к труду не только как к средству воспроизводства жизни, но и как реализации собственных физических и умственных способностей. Здесь действуют общепринятые для цивилизованного общества мотивы трудовой деятельности: по-вышения материального и культурного уровня жизни, приращение частной собственности производственного и потребительского назначения.
Другая сторона современного российского экономического менталитета, составляющая его отличительную черту, выделяющая российский менталитет из общечеловеческого, сложилась под влиянием длительного существования подавляющей массы населения в условиях внеэкономического принуждения. Она включает негативное отношение к труду, если его результаты не принадлежат работнику, полнейшую безынициативность — «делай, что прикажут», стремление преувеличить собственные заслуги (отсюда пресловутые приписки), а иногда и воровство (вспомним «армию» «несунов» в последние годы социализма или «Воруют!» Карамзина) и другие более мелкие негативные характеристики типа молчаливого согласия получать минимальную зарплату («получку») за минимальный труд.
В советское время подобные отношения охватили общество целиком. Сложная, многообразная и противоречивая система экономических интересов была втиснута в прокрустово ложе иерархической схемы, имманентно присущей социалистической системе: государство (общество) — предприятие (коллектив) — работник (личность). Механизм реализации подобной системы экономических интересов основывается на почти полном подчинении интереса отдельного человека интересу трудового коллектива и игнорировании его внутренних побудительных мотивов. Коллективный интерес аналогичным образом подчинен государственному. Последний рассматривается как господствующий, определяющий и пронизывающий все остальные экономические интересы.
Монополия государства на средства производства и произведенный продукт лишила граждан и их коллективы возможности выбора места приложения своего труда и превратила всех граждан страны в наемных работников (а точнее — крепостных) государственных предприятий и организаций. Экономическая свобода товаропроизводителя была уничтожена, а уравнительное распределение свело на нет побудительные стимулы к труду в общественном производстве.
Государство сознательно культивировало и поддерживало лишь те экономические стимулы, которые укладывались в упрощенную до примитивизма ценностную шкалу, включающую определенный набор материальных благ (зарплата, премия, квартира и т.д.), льгот, привилегий и социальных гарантий. При этом их нужно было не заработать своим трудом, а «заслужить» (или «получить» в обход всех очередей и правил) у государства-собственника.
В этих условиях у определенной части населения вторая (антимотивационная) сторона экономического менталитета полностью вытеснила первую, что привело к образованию в обществе довольно значительной и весьма устойчивой но своему социальному составу люмпенизированной прослойки, чьи экономические интересы не выходят за рамки удовлетворения элементарных потребностей при минимальных затратах. Это явление не ново и известно со времен античного мира. Любые попытки ликвидировать уравнительное распределение воспринимаются этой частью общества как прямая угроза ее личному существованию. Обычно аморфная в общественной жизни, она становится агрессивно активной, опасной для хода радикальных рыночных реформ.
Переход к демократии и рыночной экономике должен коренным образом изменить соотношение экономических интересов различных субъектов, расширить и усложнить спектр их взаимодействия, наполнить новым содержанием экономические интересы и мотивы поведения людей, обогатить формы их проявления. Перед обществом встает задача первостепенной важности — сломать негативные черты экономического менталитета, укрепив и развив все положительное, что есть в русском человеке.
