Лицемерие «неолиберализма»

С точки зрения изложенного выше вначале может показаться полностью необъяснимым широкое распространение в Западной Германии после второй мировой войны второго издания либеральной теории. Речь идет о созданной В. Ойкеном так называемой неолиберальной школы. И действительно, его «теория» о двух формах хозяйства, централизованно управляемом плановом хозяйстве, о так называемой принудительной экономике, с одной стороны, и о так называемой регулируемой экономике или рыночном хозяйстве — с другой — уже на протяжении ряда лет является «теоретическим» фундаментом официальной западногерманской пропаганды в экономической области. Первое в значительной мере отождествляется с социализмом, второе — с современным капитализмом.

В. Ойкен исходит из того, что производство является процессом, который строится на общественном разделении труда и требует взаимодействия отдельных хозяйственных единиц. Это взаимодействие, по его мнению, может осуществляться двояким образом: во-первых, путем «свободного общения» хозяйственных единиц, которое опосредствуется товарообменом, т. е. через рынок, и, во-вторых, путем координации производственной деятельности центральным ведомством, дающим предприятиям соответствующие задания. В первом случае имеют дело с «регулируемой экономикой», или рыночным хозяйством, во втором — с централизованно управляемым хозяйством.

Руководствуясь этим, В. Ойкен и главным образом его последователи, представители «неолиберальной школы», следующим образом оценили обе формы экономики.

1. «Устанавливая на определенный период общий объем спроса на хлеб, мясо, жилье, сталь, уголь и т. д., центральное руководство и его плановые органы исключают из расчетов индивидуальные потребности, оценки и планы, на которых покоятся индивидуальные действия в условиях регулируемой экономики. Индивидуальные потребности могут, к примеру, в сильной степени ориентироваться на хлеб из пшеницы, а центральное руководство устанавливает вместо этого показатели по хлебу из ржи… Решают в основном плановые потребности центрального руководства. Если в централизованно управляемом хозяйстве полностью выполняются центральные планы, то это означает, что экономический процесс достиг своей цели, даже если индивидуальные потребности людей удовлетворены в меньшей мере, чем это могло бы быть в действительности». В системе рыночной экономики якобы все происходит наоборот: хозяйственные цели устанавливают потребители, а производство ориентируется на удовлетворение их потребностей. В централизованно управляемом хозяйстве основные цели развития определяют центральные органы и производство направлено на выполнение установленного плана. Потребности людей, по утверждению неолибералов, играют здесь второстепенную роль. В силу этого рыночное хозяйство якобы социально, а плановая экономика антисоциальна, враждебна потребителю.
2. Система рыночной экономики будто бы развивает инициативу, соревнование хозяйственных единиц и признает лишь реальные результаты. В плановом хозяйстве, напротив, импульсы исходят якобы только от центральных органов, а хозяйственные единицы лишь выполняют возложенные на них обязанности под угрозой применения принудительных мер. Тем самым, утверждает В. Ойкен и его последователи, свобода личности аннулируется. Поэтому рыночное хозяйство якобы демократично, а плановая экономика — недемократична. С точки зрения неолибералов, централизованно управляемое хозяйство несовместимо с демократическим контролем за проведением экономической политики, проверкой законности управления, со свободой выбора рабочего места и, наконец, с духовной свободой, так как оно противоречит механизму объективного управления.
3. Поскольку центральный орган не в состоянии охватить многочисленные и разнообразные экономические взаимосвязи и взаимозависимости, хозяйственные цели являются скорее желаемыми и, как правило, нереально высокими. Кроме того, при осуществлении этим органом всех связей и зависимостей возникают крупные «потери от трения». В отличие от этого система свободного рыночного хозяйства, в их представлении, эластична и ориентирована на реальные требования потребителей. «У централизованно управляемого хозяйства нет средств обеспечить пропорциональность. Здесь отсутствует техника управления, которая, вызывает движение, направленное на сбалансирование пропорций всех производственных процессов». Подобным механизмом управления, обеспечивающим установление экономического равновесия, является рыночный механизм, свободная конкуренция, предполагающая свободное ценообразование. Поэтому, утверждают неолибералы, стабильны только «индивидуальное хозяйство» (полностью себя обеспечивающие единицы, аналогичные крупным имениям при феодализме) и хозяйственный уклад «полной конкуренции». А централизованно управляемое хозяйство и все смешанные формы нестабильны. «Теория централизованно управляемой экономики» и «теория рыночного хозяйства» задуманы в качестве экономического обоснования политической «теории тоталитаризма» социалистического общественного строя и строя «свободной демократии».

Подобный трюк, цель которого состоит в том, чтобы полностью исказить реальные отношения, «освободить» социализм от только ему присущих преимуществ и целей (например, удовлетворение потребностей людей как специфическая цель производства) и приписать их капиталистической системе, заключается в отказе от рассмотрения вообще того экономического условия, которое решающим образом определяет цель и движущие силы производства, а именно собственности на средства производства. Идеологи капитала более всего на свете боятся самого слова «капитализм», они боятся вскрыть основы, суть этого общественного строя, суть капиталистической собственности, а тем самым и капиталистической эксплуатации. При таком подходе они, естественно, не позволяют себе признаться даже в таких элементарных вещах, как то, что, с одной стороны, производство всегда осуществляется в интересах собственника средств производства, что, следовательно, объективная цель частнокапиталистического производства — максимально прибыльное приложение капитала, увеличение капиталистической собственности и что, с другой стороны, при наличии общественной собственности на средства производства не может быть иной цели производства, как все более полное и лучшее удовлетворение материальных и культурных потребностей людей, а в конечном счете свободное и всестороннее развитие социалистической личности.

В тех случаях, когда исходят из отношений собственности, ясно, что при капитализме в результатах хозяйственной деятельности, в увеличении прибыли заинтересованы не непосредственные участники процесса воспроизводства — рабочий класс, а те, кто не работает, — капиталисты, что эти объективные движущие силы порождают такие субъективные мотивы, как корысть, властолюбие и т. п., что все разговоры о «свободном рыночном хозяйстве» в конце концов сводятся к свободе для капиталистов, к свободе капиталистической эксплуатации. Лишь при социализме, где непосредственные производители одновременно являются коллективными собственниками средств производства, сознательными носителями общественного и экономического прогресса становятся те, кто реально создает материальные и духовные ценности, — прежде всего рабочий класс. Только в условиях социализма воедино сливаются экономический прогресс и гуманистическое содержание экономического процесса, только здесь впервые в истории в широких масштабах развертывается истинное соревнование трудящихся с присущими ему отношениями товарищеского сотрудничества и взаимопомощи.

Этот вопрос подробнее будет рассматриваться в других разделах книги. Здесь обратим внимание лишь на основную методологическую ошибку «теории рыночной экономики». Вместо того чтобы существенные свойства экономической системы и, следовательно, принцип регулирования хозяйства выводить из отношений собственности, из определяемых ими объективной цели производства и интересов господствующих классов, эта «теория», наоборот, выводит эти свойства, и прежде всего цель производства, из принципа регулирования экономики.

Характерной чертой буржуазной пропаганды является ее заведомая лживость, стремление доказывать свои теоретические посылки с помощью систематического, широкого и грубого искажения фактов. Это относится в первую очередь к оценке экономических достижений капиталистических и социалистических стран. Так, упоминавшийся выше В. Ойкен утверждает (и в той мере, в какой это касается социалистических стран, данное утверждение полностью противоречит реальным фактам), что «в XX в. снабжение товарами в странах с централизованным управлением экономическим процессом ухудшилось» . При рассмотрении проблем экономического развития ГДР и ФРГ делается вывод, что после окончания войны в 1945 г. в обеих частях Германии якобы существовали одинаковые условия. Вот, к примеру, наиболее типичное высказывание: «Там и тут (т. е. в ГДР и ФРГ) в 1945 г. имелись совершенно одинаковые условия для становления коммунизма и капитализма. Капитализм сумел… обеспечить исключительно высокий уровень благосостояния, коммунизм может пока лишь кормить и одевать, какой-либо роскоши для рабочих он дать не в состоянии» . Это утверждение противоречит самым простым и широко известным фактам . Наиболее высокие и стабильные темпы роста производства и национального дохода наши идеологические противники пытаются «переименовать» в «перманентный кризис экономики ГДР». Однако хорошо известно о спадах в западногерманском хозяйстве. Так, в 1967 г. промышленное производство здесь сократилось на 4%, выросла безработица; в 1971 г. в промышленном производстве наблюдался застой, именуемый «смягчением, ослаблением конъюнктуры».

Подобные грубые искажения фактов касаются и реального механизма управления и регулирования экономикой в социалистических и капиталистических странах. У того же В. Ойкена встречаются абстрактные, совершенно бессмысленные искажения системы планового хозяйства. В. Ойкен разработал целый ряд нелепых «идеальных типов» централизованно управляемого хозяйства. Вот как выглядит, к примеру, один из них: центральный орган распределяет хлеб и колбасу; непосредственным получателям запрещается их обменивать. Столь примитивными «аргументами» постоянно оперировали В. Ойкен и его единомышленники. Грубые извращения и фальсификация социалистического планового хозяйства — основной инвентарь буржуазной пропаганды. Одним из отправных теоретических «аргументов дискредитирования» социалистической плановой экономики является ее идентификация с полностью централизованным дирижизмом, т. е. с системой, в которой не предусматривается никакой самостоятельности производственных и территориальных единиц (частичных систем). Буржуазная пропаганда и сегодня все еще продолжает приписывать это экономике ГДР, но ничего похожего в управлении хозяйственными процессами не было даже в период, предшествовавший внедрению в 1951 г. хозрасчета на народных предприятиях ГДР.

Совершенно ясно, что в подобных системах нет места планированию, осуществляемому самостоятельными социалистическими товаропроизводителями, так же как и товарно-денежным отношениям, материальной заинтересованности, хозрасчету и т. д. Можно подумать, что эти люди ничего не слышали о начале внедрения во исполнение решений VI съезда СЕПГ (1963 г.) новой экономической системы планирования и управления. Ну, а когда речь идет о ней, то при объяснении немедленно пускаются в оборот категории капиталистического товарного производства и делаются рекомендации о полном внедрении их в жизнь. Эти люди не затрудняют себя никакими обоснованиями, они имеют в виду не что иное, как возврат к капитализму или, по крайней мере, своего рода «социалистическое рыночное хозяйство».

Далее, конечно, следуют фразы о том, что централизованное плановое управление и нерационально, и негуманно, и антидемократично, а вот рыночное регулирование во всех отношениях замечательно и великолепно. Вместо доказательств используются произвольные утверждения и намеренные сдвиги в понятиях. Поскольку реальное экономическое содержание ни социалистического планового управления, ни рыночной конкуренции не раскрывается, а, напротив, всячески вуалируется, то модель оказывается бессмысленной. Но это и характерно для буржуазной пропаганды. Ее интересует не раскрытие сути явлений, а их искажение, тенденциозная прокапиталистическая, антисоциалистическая их интерпретация. Подробнее речь об этом пойдет ниже.

Равным образом не соответствует действительности и противоречит элементарным фактам изображение западногерманской экономической и общественной системы в качестве рыночного хозяйства. Рыночное регулирование, как мы уже знаем, представляет тип регулирования хозяйственного процесса, присущего домонополистическому капитализму. Монополия, вся система государственно-монополистического капитализма в целом положили конец рыночному регулированию.

Отсюда понятно, что отношение «неолибералов» к проблеме монополий должно стать критерием оценки их теории. Что они говорят по этому поводу?

1. Они разделяют убеждение представителей «классического либерализма» в том, что «пригодные формы, т. е., в общем говоря, целесообразный (разумный) экономический строй развивается сам по себе, снизу, из стихийных сил общества» . Но одновременно они и критикуют их за то, что те не увидели проблемы монополий. Поэтому государство должно проводить активную политику, направленную на обеспечение свободной конкуренции. Причина возникновения монополий усматривается в субъективной «приверженности к монополизации», а не в объективных тенденциях развития производительных сил в условиях капитализма.
2. Монополия характеризуется либо «односторонним предложением», либо «односторонним спросом», т. е. можно говорить о монополии только тогда, когда она производит все товары определенного вида. Подобное ограничение понятия монополии означает практически полное извращение проблемы. Вряд ли можно найти капиталистическое предприятие, которое целиком производит весь объем товаров конкретного вида. Кроме того, налицо исключительно произвольное толкование этого понятия, а именно сведение его к «монополии особого рода» — профсоюзам! При таком подходе борьба против монополий превращается в борьбу против рабочего движения. К каким только «теоретическим» выкрутасам не прибегает буржуазная идеология! Нередко приходится сталкиваться с точками зрения, в соответствии с которыми в западногерманской экономике монополий будто бы вообще нет. Так, орган ХДС «Рейнишер Меркур» писал, что думать о том, что в Западной Германии существуют монополии, — значит верить в духов. Газета сообщает, что «в реальной действительности 1967 г. нет ни одной единственной монополии, нет ни одного единственного предприятия, целиком овладевшего рынком».
3. Когда речь идет не о пропагандистских спекуляциях, а о реальном отношении к реальным монополиям, то «неолибералы» забывают о своей роли защитников «полностью свободной» конкуренции и выступают уже за картельные соглашения концернов. Так, Л. Эрхард писал в своей книге «Общее благосостояние»: «Я не в такой мере догматик, чтобы не осознать, что могут быть ситуации, в которых необходимо изменить, если не полностью отменить, существующий запрет на образование картелей». И чтобы дать понять монополиям, что им никак не следует опасаться этого рыночного хозяйства, он говорит далее в возвышенном стиле: «Никто с чистой совестью не может утверждать, что обоснованные потребности хозяйства не учитываются». Да, уж, действительно, этого никто не может утверждать.

Столь путаное отношение защитников рыночного хозяйства к проблеме монополий порой приводит в смущение их противников: неужели необходимо действительно доказывать факт существования монополий? И неужели они господствуют только на рынке? Приведем здесь несколько данных, которые делают более очевидным процесс углубления концентрации и централизации производства и капитала. На 7,2% всех предприятий ФРГ и Западного Берлина занято около 70% всех рабочих и служащих; 1,7% семей владеют 74% частного производственного капитала. В руках 0,8% семей сосредоточено 90% акций и банковских вкладов. В истекшие 10 лет 50 крупнейших фирм почти наполовину увеличили свою долю в общем промышленном обороте. Четыре крупнейших стальных концерна «Тиссен», «Хеш АГ», «Крупп» и «Зальцгиттер» за тот же срок увеличили свою долю в обороте сталелитейной промышленности с 58 до 90%. Четыре автомобильных концерна контролируют почти 90% внутреннего рынка автомобилей (ФРГ и Западный Берлин) .

Источник: Ник Г. «Рыночное хозяйство — Миф и действительность» 1976 год